президента
корпорации "Крайслер". Не будь этой унизительной истории с
направлением на склад, я, быть может, позволил бы себе некоторое
время отдохнуть, поиграть в гольф или отправиться с семьей в
развлекательное путешествие.
Однако
все случившееся привело меня в такую ярость, что, к счастью, я сразу
нашел работу и получил возможность погрузиться в новое дело. В
противном случае я испепелил бы себя, просто сгорел бы в клокотавшем
во мне гневе.
Забавным
побочным следствием моего увольнения явилось то, что я теперь мог
позволить себе пригласить в свой Дом на обед Пита и Копии Эстесов.
Пит, живший поблизости, был президентом "Дженерал Моторс".
За все годы нашего знакомства мы ни разу не встречались в частном
порядке.
Дело
в том, что пока я работал в компании "Форд", мы оба
вынуждены были считаться с неписаным правилом, согласно которому
всякий раз, когда менеджеров компании "Форд" и "Дженерал
Моторс" видят играющими вместе в теннис или гольф, это
рассматривается как неопровержимое свидетельство того, что они
сговариваются о ценах на автомобили или иным образом строит заговор с
целью уничтожения нашей системы свободного предпринимательства.
Особенно осторожничали менеджеры "Дженерал Моторс",
поскольку над этой корпорацией постоянно висела угроза ее расчленения
под тем предлогом, что она является монополией. В результате те из
нас, кто занимал крупные посты в разных компаниях "большой
тройки", редко даже здоровались друг с другом.
Происшедшая
теперь перемена доставила особую радость Мэри, так как она любила
Копни Эстес и теперь ей не было нужды тайно встречаться с ней и ее
семьей. Это звучит забавно, но таков был кодекс поведения в
Гросс-Пойнте и Блумфилд-Хиллз в 70-е годы.
Моя
вновь восстановленная дружба с Питом Эстесом оказалась слишком
кратковременной. Как только я занял пост в компании "Крайслер",
нам снова пришлось стать чужими.
Вскоре
после моего устранения с поста президента компании "Форд" в
одной из детройтских газет появилась публикация, в которой со ссылкой
на "представителя семьи" Фордов утверждалось, что я был
слишком "бесцеремонен" и что "сыну итальянского
иммигранта, родившемуся в Аллентауне, штат Пенсильвания, очень далеко
до Гросс-Пойнта".
Это
была гнусная инсинуация, но ничего удивительного в ней не было. Для
Фордов я всегда оставался бы чужаком. Ведь даже жена Генри Кристина
также всегда была чужой в семье. Все звали ее там "королевой от
пиццы".
Учитывая
отношение Генри к итальянцам, можно считать сообщение газеты
соответствующим истине. В последние несколько лет он был убежден, что
я принадлежу к мафии. Подозреваю, что роман "Крестный отец"
вполне мог внушить Генри, что все без исключения итальянцы связаны с
организованным преступным миром.
Он
бы просто задрожал от страха, если бы узнал о неожиданном телефонном
звонке после появления той статьи в газете. Парень с итальянским
акцентом позвонил мне домой и произнес: "Если то, что мы
прочитали в газете, правда, мы бы хотели поговорить по-своему с этим
поганым сукиным сыном. Он оскорбил честь вашей семьи. Сообщаю вам
номер телефона, по которому можно звонить. Как только вы нам скажете,
мы ради вас ему руки и ноги переломаем. Нам станет легче на душе.
Наверняка станет легче и вам".
"Нет,
спасибо,- ответил я,- это не мой стиль. Если вы поступите так, мне
это не доставит никакого удовлетворения. Если бы я хотел применить
насилие, я предпочел бы сам переломать ему ноги".
В
ходе расследования, проводившегося в 1975 году, Генри постоянно
намекал, что я поддерживаю связи с мафией. Насколько я помню, мне ни
разу в жизни не приходилось видеть человека из мафии. А теперь
оказалось, будто Генри предвосхитил события. Неожиданно мне открылся
доступ как раз к тем самым людям, которые действительно способны
вселить в него страх Божий.
|