ГЛАВА 7.
"Крайслер" обращается в конгресс
Мягко
говоря, дача показаний комиссиям палаты представителей и сената
никогда не казалось мне очень приятным занятием. Поверьте, меньше
всего на свете хотелось мне это делать. Но я знал, что при малейшем
шансе добиться утверждения конгрессом гарантированных займов для
корпорации я лично там выступлю, чтобы отстоять нашу просьбу. В
данном случае я бы никому не перепоручил эту обязанность!
Помещения,
в которых проводятся слушания комиссией сената и палаты
представителей, казалось бы, специально предназначены для того, чтобы
запугать дающих показания. Члены комиссии восседают за полукруглым
столом, стоящим на высоте двух футов над полом, и взирают на
допрашиваемого сверху вниз. Свидетель явно оказывается в неудобном
положении, так как вынужден всегда смотреть вверх на задающего
вопросы. К тому же неприятное состояние допрашиваемого усугубляется
бьющим в глаза светом телевизионных юпитеров.
Официально
ко мне адресовались как к свидетелю, но фактически это не
соответствовало действительности. По существу, я оказался в роли
ответчика, обвиняемого. Час за часом мне приходилось сидеть в своем
боксе и подвергаться судилищу конгресса и прессы за так называемые
грехи в управлении корпорацией "Крайслер", реальные и
воображаемые.
Временами
это напоминало "суд кенгуру". Идеологи в один голос
кричали: "Нам наплевать на то, что вы говорите. Мы хотим
сокрушить вас". Я на этих слушаниях держал себя в руках. Мне
приходилось все время импровизировать. Вопросы быстро следовали один
за другим и носили провокационный характер. Сотрудники аппарата
постоянно передавали когрессменам записки, а я вынужден был на все
вопросы отвечать экспромтом. Это было зверское истязание.
Корпорацию
ругали за то, что она не предвидела развертывания умными японцами
производства автомобилей с расходом горючего 8 литров на 100
километров, хотя американский потребитель постоянно предъявлял спрос
на автомобили большого размера. Нас попрекали тем, что мы оказались
не готовыми к ситуации, возникшей в связи со свержением шаха Ирана.
Мне пришлось указать, что ни президент Картер, ни Генри Киссинджер,
ни Дэвид Рокфеллер, ни государственный департамент не предвидели
этого события, хотя они по этим вопросам располагали гораздо большей
информацией, чем я.
Компанию
"Крайслер" поносили за то, что она оказалась не готовой
приспособиться к введению министерством энергетики жесткой системы
распределения горючего, в результате чего возникли беспорядки у
бензоколонок. Никто уже не считался с тем, что за месяц до того
галлон бензина стоил 65 центов. Никто уже не считался с тем, что
правительственный контроль искусственно удерживал цену на бензин на
низком уровне, что ввело в заблуждение американского потребителя.
Никого уже не интересовало, что корпорация вкладывала большую часть
своего капитала в оборудование, необходимое для соблюдения введенных
правительством правил технической и экологической безопасности
автомобилей. Согласно представлениям, сложившимся в умах
конгрессменов и журналистов, мы согрешили. Мы потеряли рынок, и мы
заслужили кару.
И
нас действительно покарали. В ходе слушаний в конгрессе нас перед
всем миром выставили в качестве живых носителей всего дурного, что
происходит в американской промышленности. В передовых статьях нас
осыпали оскорблениями за то, что у нас не хватило порядочности
добровольно капитулировать и грациозно сойти в могилу. Мы стали
объектом издевки для всех карикатуристов страны, которые с
нетерпением ждали возможности изобразить нас лежащими в гробу. Жены и
дети менеджеров корпорации служили мишенью для шуток в магазинах и
школах. Это стоило гораздо дороже, чем просто хлопнуть дверью и уйти
прочь. Это уже был переход на личности. Это уже уязвляло. И это
причиняло мучительную боль.
Впервые
я предстал перед подкомиссией по экономической стабилизации комиссии
по делам банков, финансовым вопросам и городскому хозяйству палаты
представителей 18
|
